Рассматриваемые предложения содержат поправки к проекту федерального закона «Об обращении лекарственных средств», Основам законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан и Кодексу Российской Федерации об административных правонарушениях и направлены (по замыслу их авторов) на упорядочение взаимоотношений между фармацевтическими компаниями (и их представителями) и медицинскими работниками.
Упомянутые тексты, по всей вероятности, носят предварительный, черновой характер. Отдельные положения законопроектов зачастую противоречат друг другу либо содержат повторы одних и тех же норм в разной редакции. Более подробный анализ позволяет подтвердить эти предварительные соображения, а позиция авторов поправок в ряде случаев не может не вызывать возражений.
Предложения к проекту федерального закона «Об обращении лекарственных средств»
Авторы поправок предлагают дополнить указанный проект двумя статьями: «53.1. Постклинические исследования лекарственных препаратов» и «55.1. Ограничения при осуществлении деятельности фармацевтических компаний, фармацевтических работников, представителей фармацевтических компаний».
Говоря о редакции статьи 53.1, необходимо отметить, что ряд ее положений требует дополнительных разъяснений. Так, например, пунктом 5 этой статьи устанавливается, что «количество пациентов, принимающих участие в постклинических исследованиях лекарственного препарата на территории Российской Федерации, не должно превышать более чем в два раза количество пациентов, принимавших участие в клинических исследованиях данного лекарственного препарата на территории Российской Федерации». Возникает вопрос: почему именно в два раза и зачем вообще вводить такого рода ограничения? Тем более что во втором предложении этого же пункта авторы предлагают прямо противоположный математический подход, заявляя, что «в случаях, если клинические исследования лекарственного препарата для его регистрации на территории Российской Федерации не проводились, количество пациентов, принимающих участие в постклинических исследованиях лекарственного препарата, определяется на основании методических рекомендаций, утвержденных федеральным органом исполнительной власти, осуществляющим функции по контролю и надзору в сфере здравоохранения и социального развития, но не должно превышать десяти процентов от числа пациентов, у которых на период проведения постклинических испытаний на территории Российской Федерации был диагностирован данный вид заболевания.»
Очевидно, что в обоих случаях цифры взяты произвольно, необоснованно, и потому такая юридическая норма в лучшем случае – бесполезна, в худшем – вредна, и, следовательно, не нужна вообще. Но если все-таки по каким-то соображениям количество пациентов и нужно ограничивать, в качестве компромисса можно было бы поручить это делать в каждом конкретном случае Росздравнадзору по согласованию с фармацевтической компанией, производящей исследуемый лекарственный препарат и имеющей свое представление об оптимальном количестве пациентов, которое необходимо охватить постклиническим исследованием с тем, чтобы это исследование было репрезентативным.
Пункт 6 статьи 531.1 непосредственно связан с предыдущим пунктом и предписывает фармацевтической компании по завершении постклинического исследования в отчете о его результатах помимо прочего указывать сведения о «списочном составе пациентов (отдельно по каждой медицинской организации), принявших участие в постклиническом исследовании». При помощи несложных манипуляций с арифмометром можно подсчитать, что при массовых диагнозах количество пациентов (10 процентов от всех больных) может гипотетически исчисляться сотнями тысяч (если не миллионами) человек (во всяком случае авторы законопроекта это вполне допускают, что прямо следует из их текста). В этом случае отчет фармацевтов будет схож с ответом на известный вопрос о поименном составе участников Куликовской битвы. Впрочем, может быть авторы проекта перепутали фармацевтическое законодательство с избирательным? Непонятно.
В проекте статьи 55.1 авторы формулируют ряд ограничений, которые, по их мнению, необходимо наложить на деятельность фармацевтических компаний и их представителей особенно в той части, которая касается их взаимоотношений с медицинскими работниками. И здесь не обошлось без неясностей и противоречий.
Так в части первой статьи 55.1 содержится общее положение о том, что «организациям, физическим лицам, осуществляющим фармацевтическую деятельность, их законным представителям, иным физическим и юридическим лицам, осуществляющим свою деятельность в интересах фармацевтической компании, запрещается предпринимать любые действия, прямо или косвенно направленные на стимулирование медицинских работников, руководителей медицинских организаций (учреждений) (далее-медицинские работники) к распространению лекарственных препаратов, за исключением рекламы, распространяемой в соответствии с требованиями Федерального закона «О рекламе» № 38-ФЗ от 13 марта 2006 года».
Но ведь в соответствии с тем же законом «О рекламе» (подпункт 1 статьи 3) рекламой является – «информация, распространенная любым способом, в любой форме и с использованием любых средств, адресованная неопределенному кругу лиц и направленная на привлечение внимания к объекту рекламирования, формирование или поддержание интереса к нему и его продвижение на рынке».
Таким образом, возникает ситуация, при которой разрешенные законом «привлечение внимания, формирование и поддержание интереса» к лекарственному препарату могут трактоваться как «косвенное стимулирование медицинских работников» к его распространению, тем более если врач будет рекомендовать или прописывать рекламируемый препарат пациенту. Очевидно, что в таком виде вторая часть нормы если не полностью исключает ее первую часть, то во всяком случае содержит очень серьезное ей противоречие, оставляя место произвольным трактовкам чиновника и ставя врача и фармацевтического представителя в двусмысленное и опасное положение, когда обе стороны не имеют четкого представления, какие их действия разрешены, а какие противоправны.
Далее следуют подпункты, перечисляющие, что именно запрещено фармработникам.
Подпунктом 1 запрещается «предлагать медицинским работникам вознаграждения - денежные средства, пожертвования в форме перечисления целевых денежных средств, подарки, ссуды, услуги, оплату развлечений, отдыха, транспортных расходов, за счет средств фармацевтической компании (ее представителя), если стоимость указанного вознаграждения (пожертвования) либо нескольких видов вознаграждения (пожертвований) в совокупности превышает размер предельно допустимой стоимости подарков, установленный Гражданским кодексом Российской Федерации».
Необходимо заметить, что Гражданский кодекс ограничивает стоимость подарка (суммой не более трех тысяч рублей) в четырех случаях (статья 575 ГК РФ), а именно:
Когда дарение осуществляется
. от имени малолетних и граждан, признанных недееспособными, их законными представителями;
работникам образовательных организаций, медицинских организаций, организаций, оказывающих социальные услуги, и аналогичных организаций, в том числе организаций для детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, гражданами, находящимися в них на лечении, содержании или воспитании, супругами и родственниками этих граждан;
лицам, замещающим государственные должности Российской Федерации, государственные должности субъектов Российской Федерации, муниципальные должности, государственным служащим, муниципальным служащим, служащим Банка России в связи с их должностным положением или в связи с исполнением ими служебных обязанностей;
в отношениях между коммерческими организациями.
Если читать предлагаемые авторами поправки буквально в связке с нормами Гражданского кодекса, то получается, что стоимость подарков и иных перечисленных в подпункте 1 статьи 55.1 благ гипотетически может быть ограничена суммой в три тысячи рублей только в двух случаях:
а) если фармработник сам является пациентом данного медицинского учреждения или его родственником и
б) если речь идет о подарке фармацевтической компании частному медицинскому учреждению (оба – коммерческие организации).
Во всех остальных случаях гражданское законодательство стоимость подарков не ограничивает (речь может идти только о форме договора дарения – устной или письменной).
Таким образом, непонятно, какие именно запреты и ограничения хотели ввести авторы этим подпунктом.
Подпункт 2 статьи 55.1 запрещает «заключать соглашения в письменной или устной форме с медицинским работником о распространении лекарственных препаратов». Здесь и далее представляется необходимым дать четкое и недвусмысленное определение термина «распространение». В частности, необходимо определить, является ли «распространением» устная рекомендация врача пациенту принимать то или иное лекарственное средство, выписка рецепта на данное средство, или это в прямом смысле мелкая торговля препаратами за деньги. Это не праздные вопросы, поскольку далее в отношении провинившихся предлагаются очень серьезные санкции, поэтому состав правонарушения должен быть сформулирован предельно понятно, чтобы и медицинский работник, и работник фармацевтический, да и общественность понимали кого, когда и за что будут карать.
Подпункт 3 статьи 55.1 крайне невнятен. Он предписывает фармацевтам не «заниматься организацией и проведением фестивалей, конференций, конгрессов, праздничных, торжественных и других мероприятий с участием одной фармацевтической компании, производящей лекарственные препараты, предназначенные для лечения одного или нескольких видов заболеваний и предполагающих принятие на себя медицинским работником обязательства по распространению лекарственного препарата, производимого фармацевтической компанией для лечения данного вида (данных видов) заболеваний».
По всей вероятности, представители надзирающего органа должны в каждом конкретном случае запрашивать сценарии «фестивалей, конференций, конгрессов, праздничных, торжественных и других мероприятий», и, как только увидят там номер программы, в соответствии с которым врачи высыпают на сцену и, расталкивая и перебивая друг друга, клянутся в верности пригласившей их фармацевтической компании, обязуясь распространять производимые ею лекарственные препараты, немедленно и решительно пресекать эти сборища. Вот пусть авторы так и напишут. Иначе непонятно, как применять эту норму.
Норма, содержащаяся в подпункте 4 статьи 55.1, связана с количеством пациентов, участвующих в постклинических исследованиях, установленном в пункте 5 статьи 53.1 рассматриваемого законопроекта. Эта норма не позволяет фармацевтам доплачивать медикам за превышение установленной квоты. Но если согласиться с высказанным выше на эту тему соображением и устанавливать количество исследуемых пациентов по согласованию между Росздравнадзором и производителем лекарств, у последнего просто отпадет необходимость в таких доплатах, а, следовательно, отпадет и надобность в этом подпункте.
Что касается подпункта 5 статьи 55.1, то он не вызывает возражений, хотя без него вполне можно было бы обойтись, так как он повторяет положения Федерального закона «О рекламе», на который уже имеется ссылка в части первой статьи 55.1.
Подпунктами 6 и 7. запрещается «заключать с медицинскими работниками договора о пожертвовании в форме предоставления образцов лекарственных средств, средств для их введения» (подпункт 6), а также «заключать с учреждениями (организациями) здравоохранения, аптечными организациями договора о пожертвовании в форме перечисления целевых денежных средств, предоставления образцов лекарственных средств, финансирования лабораторных исследований, оплаты обучения врачей, оплаты товаров и услуг третьей стороной, за исключением случаев, при которых не возникает взаимных обязательств медицинского работника и фармацевтической компании, аптечной организации и фармацевтической компании» (подпункт 7). Эти нормы нуждаются в дополнительном юридическом и смысловом уточнении. В частности, непонятно, как соотносятся предлагаемые запреты и ограничения с нормами Гражданского кодекса Российской Федерации, например, с положением пункта 2 статьи 582 ГК РФ, в соответствии с которым «на принятие пожертвования не требуется чьего-либо разрешения или согласия», а также с другими положениями этой статьи, подробно описывающими существо и правовые последствия пожертвования, имеющими прямое действие и не предполагающими издания каких-либо дополнительных правовых актов на эту тему.
Кроме того, между двумя подпунктами имеется явное противоречие: в первом – категорический запрет на пожертвование, во втором – оно допускается, «если не возникает взаимных обязательств…» и т.д. Неясно также, почему запрещаются или ограничиваются пожертвования в виде образцов лекарственных средств и средств для их введения, то есть того, в чем собственно медицинские учреждения и нуждаются в первую очередь. Какая здесь опасность и для кого? Никакого рационального либо юридического объяснения этому нет, кроме чиновничьей страсти что-то запрещать.
В подпункте 8 статьи 55.1 авторы творчески развивают идеи, изложенные ими в рассмотренном выше подпункте 3 этой же статьи, запрещая фармацевтам «заниматься организацией и финансированием научных мероприятий, посвященных проблемам здравоохранения, исследований в области медицины и медицинского образования, программ послевузовского медицинского образования медицинских работников, конференций, симпозиумов, лекций, семинаров и выступлений с участием медицинских работников в Российской Федерации и за ее пределами, предполагающих принятие на себя медицинским работником обязательства по распространению лекарственного препарата, производимого фармацевтической компанией, за исключением случаев, когда указанные мероприятия (то есть мероприятия, предполагающие «принятие на себя медицинским работником обязательства по распространению лекарственного препарата»!) организуются и (или) финансируются двумя или более фармацевтическими компаниями, производящими или реализующими взаимозаменяемые лекарственные препараты, предназначенные для лечения одного вида заболевания». Если это не опечатка, а осмысленная позиция авторов, тогда весь предыдущий и последующий тексты в принципе не нужны, а все поправки можно уместить в одну строчку: «Врачу на одну фармацевтическую компанию работать нельзя, а на две и более – можно». Вполне гуманно.
Наконец, подпункт 9 статьи 55.1, завершает мысли авторов по поводу проекта федерального закона «Об обращении лекарственных средств». В этом подпункте мы читаем: запрещается «посещать медицинского работника в рабочее время и на рабочем месте в целях предоставления ему информации о лекарственном препарате, рекламных и информационных материалов». Так и хочется добавить к этим словам: «Приходите ночью или лучше под утро, дорогие товарищи фармацевты. Врач будет ждать вас в кустах за поликлиникой», а «за нарушение требований настоящей статьи должностные лица организаций, осуществляющих фармацевтическую деятельность, физические лица, осуществляющие фармацевтическую деятельность, несут ответственность, предусмотренную законодательством Российской Федерации.»
Вторым законом, в который предполагается внести изменения и дополнения являются Основы законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан (далее – Основы законодательства).
Основы законодательства предлагается дополнить двумя статьями: «60.1. Порядок предотвращения и урегулирования конфликта интересов медицинских работников» и «60.2. Ограничения, налагаемые на медицинских работников при осуществлении ими профессиональной деятельности».
При написании статьи 60.1 авторы, по всей вероятности, за образец приняли редакцию статьи 19 Федерального закона от 27 июля 2004 г. N 79-ФЗ "О государственной гражданской службе Российской Федерации", которая вводит в законодательство понятие «конфликта интересов» и описывает механизм его возникновения, выявления, урегулирования и/или нейтрализации.
В то же самое время необходимо иметь в виду, что вся эта правовая конструкция относится к государственным служащим, каковыми медицинские работники не являются. Законодатель не случайно выделил госслужащих в отдельную сферу правового регулирования, понимая, что находящиеся в их распоряжении средства, ресурсы и возможности несопоставимы с пачкой таблеток и пипеткой для закапывания в нос. Поэтому когда авторы рассматриваемого законопроекта попытались механически приспособить нормы законодательства о госслужбе (попутно перефразировав текст и исказив его смысл) к правовым нормам, регулирующим врачебную деятельность, получился абсурд.
Авторы дают следующее определение конфликта интересов (часть 1 статьи 60.1): «В целях настоящего Федерального закона под конфликтом интересов понимается ситуация, при которой у медицинского работника, заключившего соглашение в устной или письменной форме с организацией (учреждением), осуществляющей фармацевтическую деятельность (далее - фармацевтическая компания), возникает возможность получения лично либо через юридического или фактического представителя фармацевтической компании, материальной выгоды либо иного неправомерного преимущества в процессе осуществления медицинской деятельности, и при этом личная заинтересованность (прямая или косвенная) медицинского работника влияет или может повлиять на надлежащее исполнение им профессиональных обязанностей вследствие противоречия между личной заинтересованностью медицинского работника и интересами пациента».
Как видно из текста, главным признаком наличия конфликта интересов авторы считают наличие соглашения между медицинским работником и фармацевтической компанией. Между тем законодатель, вводя этот термин, под конфликтом интересов понимал совсем другое, а именно: некую вероятность, потенцию, возможность, при которых личная заинтересованность служащего (его связи, знакомства, привязанности, партнерства) гипотетически могут привести к ситуации (а могут и не привести!), когда при исполнении своих служебных обязанностей он может при определенных обстоятельствах предпочесть интересы этих своих привязанностей интересам государства, общества и граждан, и законодательство в этой сфере направлено на то, чтобы оградить, прежде всего, самого служащего от столь опасной ситуации, урегулировать этот конфликт интересов.
Если же имеется (как пишут авторы) запрещенное законодательством соглашение между служащим и заинтересованным лицом, то это уже не конфликт интересов, а правонарушение, которым занимаются не комиссии по урегулированию конфликта интересов, а правоохранительные органы. В этом принципиальная разница между определением конфликта интересов, содержащимся в законодательстве о госслужбе, и версией, предлагаемой авторами рассматриваемого законопроекта. Поэтому и вся дальнейшая конструкция, построенная на ошибочном понятии, невнятна, противоречива, нежизнеспособна, а порой и комична.
Этому вопросу можно было бы и не уделять так много внимания, если бы не очень жесткие санкции, которые авторы проекта предлагают применять в отношении лиц, вовлеченных в конфликт интересов. При определении состава правонарушения важно каждое слово, его определяющее. Между тем авторы оперируют такими неясными понятиями как «получение лично либо через юридического или фактического представителя фармацевтической компании (то есть уже не лично? а как? чем эти два варианта отличаются?) материальной выгоды», «неправомерное преимущество» (что это такое? а какое преимущество правомерно?), «прямая или косвенная заинтересованность» (что такое косвенная заинтересованность? чем она отличается от прямой?), «влияет или может повлиять» и т.п.
Но если преодолеть весь этот частокол невнятных слов и попытаться понять, для чего все это нагромождение, то получается, что главным опасением авторов является то, что неправильное поведение медицинского работника «влияет или может повлиять на надлежащее исполнение им профессиональных обязанностей вследствие противоречия между личной заинтересованностью медицинского работника и интересами пациента». Так для чего было огород городить? Если главное – это надлежащее выполнение врачом своих обязанностей (и с этим никто не спорит), так и надо контролировать выполнение этих обязанностей, а не подсматривать с кем он дружит. Здесь авторы невольно высказывают совершенно здравую мысль: главное в деятельности врача – оказание помощи пациентам, причем любым способом, и только по этому критерию он и должен оцениваться, при этом неважно какими лекарствами он вылечил пациента и в каких он при этом отношениях с фармацевтами. Но если прямо признать эту истину, то никакого нового закона на эту тему сочинять не надо. Действующего законодательства вполне достаточно. Если врач по любой причине (а не только из-за дружбы с фармацевтами) ненадлежаще выполняет свои профессиональные обязанности, наносит вред здоровью пациентов или отказывает им во врачебной помощи, он несет ответственность (и довольно строгую) в соответствии с гражданским, административным или даже (в тяжелых случаях) уголовным законодательством. И было бы правильным оставить врачей в покое и не нервировать по пустякам новыми законодательными глупостями.
Продолжая анализ текста, необходимо отметить, что часть вторая статьи 60.1 практически дословно повторяет текст из части первой и опять содержит слова «влияет или может повлиять», «возможность получения медицинским работником неправомерного преимущества» и т.п. Тавтология. Очевидно авторы даже не считывали текст.
Далее, в третьей части статьи 60.1, устанавливается, что «в случае возникновения или возможности возникновения конфликта интересов медицинский работник (то есть бремя определения наличия конфликта интересов или возможности его возникновения лежит на медицинском работнике, что принципиально отличается от норм закона о госслужбе, где наличие конфликта интересов или возможности его возникновения устанавливаются не самим служащим, а специальной комиссией), осуществляющий свою деятельность по трудовому договору с организацией (учреждением) государственной, муниципальной или частной системы здравоохранения обязан проинформировать в письменной форме о сложившейся ситуации должностное лицо, являющееся руководителем организации (учреждения) здравоохранения; медицинский работник, занимающийся частной практикой — территориальный орган федерального органа государственной власти, осуществляющего функции по контролю и надзору в сфере здравоохранения и социального развития (далее — территориальный орган по контролю и надзору в сфере здравоохранения)». Поскольку вся правовая конструкция построена на зыбком основании невнятных понятий и терминов, при этом совсем неясно, чего же делать нельзя, сообразительный доктор, прочитав вышецитируемый текст, на всякий случай и во избежание неприятностей, предусмотренных (см. далее) проектом статьи 6.17 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях, скорее всего начнет крапать докладные на всех своих пациентов, ибо с такими формулировками закона всегда есть вероятность быть обвиненным в «конфликте интересов», либо получении «неправомерного преимущества», либо в «противоречии с интересами пациентов» (ведь всегда кто-нибудь из них да пожалуется на лечащего врача).
Что же делать в этой ситуации руководителю организации (учреждения) здравоохранения? Во-первых, он «обязан принять меры по предотвращению или урегулированию конфликта интересов» (часть 4 статьи 60.1).
Частью пятой статьи 60.1 разъясняется, что «предотвращение или урегулирование конфликта интересов может состоять в усилении контроля за исполнением медицинским работником его обязанностей, в ходе которого (чего? усиления или контроля?) может быть урегулирован конфликт интересов и (или) отказе медицинского работника от выгоды, явившейся причиной возникновения конфликта интересов».
Однако (см. там же) «в случае, если указанные меры не позволяют предотвратить конфликт интересов (то есть и контроль усилили, и от денег врач отказался, а конфликт интересов как был, так и остался и ничего с ним нельзя поделать), руководитель организации (учреждения) здравоохранения незамедлительно (незамедлительно начиная с какого момента?) информирует о конфликте интересов или о возможности возникновения конфликта интересов территориальный орган по контролю и надзору в сфере здравоохранения».
Но на этом энергичные действия руководителя организации (учреждения) здравоохранения не заканчиваются (см. часть шестую статьи 60.1). Он обязан «своевременно (это когда? тут важно не терять ни минуты!) принимать меры по размещению информации о наличии конфликта (вероятно пропущено слово «интересов») медицинского работника и фармацевтической компании и по обеспечению свободного доступа пациентов к указанной информации в порядке, установленном федеральным органом исполнительной власти, осуществляющим функции по контролю и надзору в сфере здравоохранения и социального развития.» Вот это действительно новелла! За всю историю существования врачебного сообщества в России не было прецедента, когда законодательно главному врачу предписывалось бы публично размещать компрометирующую его коллег информацию (очевидно через стенгазету или специальный стенд с портретами «Не проходите мимо!)», а государственный орган, надзирающий в этой сфере, устанавливал бы порядок такой публичной деятельности (вероятно, определяя размер стенгазеты или стенда, а также позу фотографируемого врача-правонарушителя (анфас и в профиль).
Но и другие врачи-коллеги не должны оставаться в стороне: «В целях осуществления контроля за соблюдением руководителем организации (учреждения) здравоохранения указанного требования (то есть требования публично шельмовать врача до решения суда и т.п. мелочей), территориальный орган по контролю и надзору в сфере здравоохранения вправе проводить проверки в установленном законодательством порядке». Комментарии излишни.
Авторы законопроекта, крайне подозрительно и негативно (судя по предлагаемым нормам) относящиеся к медицинским работникам, в целях предотвращения безделья в регионах, считают необходимым обязать все территориальные органы по контролю и надзору в сфере здравоохранения образовать комиссии по урегулированию конфликта интересов медицинских работников (часть седьмая статьи 60.1). Дескать, пусть займутся делом, достойным высокого звания врача.
Заканчивается статья 60.1 предупреждением: «За нарушения требований настоящей статьи медицинские работники и руководители организаций (учреждений) здравоохранения несут ответственность, предусмотренную законодательством Российской Федерации.» И ответственность эта, как будет видно из последующего анализа, очень и очень серьезная.
Проект статьи 60.2 Основ законодательства во многом совпадает с редакцией статьи 55.1 проекта федерального закона «Об обращении лекарственных средств», проанализированной выше, и устанавливает ограничения, налагаемые на медицинских работников при осуществлении ими профессиональной деятельности. Замечания и предложения, сформулированные при рассмотрении статьи 55.1 и касающиеся подарков и пожертвований, термина «распространение лекарственных препаратов», участия в публичных мероприятиях, подразумевающих (или нет) принятие врачом обязательства о распространении лекарств и т.п., в полной мере относятся к нормам, содержащимся в подпунктах 1-5 статьи 60.2 и не нуждаются в дополнительных комментариях.
Сформулировав запреты и ограничения деятельности медицинских работников и формацевтов, авторы завершают свою законопроектную деятельность предложениями о наложении наказаний на лиц, нарушивших эти запреты и ограничения .
В частности, главу 6 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях (далее – КоАП) предлагается дополнить пятью новыми статьями - 6.17, 6.18, 6.19, 6.20 и 6.21.
В качестве отступления необходимо напомнить, что глава 6 КоАП карает следующие категории граждан: распространителей венерических заболеваний (статья 6.1 КоАП), наркоманов (статья 6.9 КоАП), лиц, вовлекающих несовершеннолетних в употребление спиртных напитков (статья 6.10 КоАП), проституток (статья 6.11 КоАП), сутенеров (статья 6.12 КоАП), производителей «паленой» водки (статья 6.14 КоАП) и др.
Довольно странная компания для врачей и фармацевтов. Но дело не только в этом. Если сравнить действующие санкции в отношении указанных выше категорий граждан с санкциями, которые предлагается применять в отношении медицинских работников, то получается следующая картина.
Самым легким из правонарушений (с точки зрения санкции), вводимых в обиход новым законодательством, является непредставление медицинским работником, руководителем учреждения (организации) здравоохранения предусмотренных федеральным законом сведений о конфликте интересов (проект статьи 6.17 КоАП), за что предусматривается наложение административного штрафа в размере от двадцати тысяч до тридцати тысяч рублей.
Если исходить из того, что размер наказания различных граждан за правонарушения отражает степень опасности тех или иных лиц для общества, то несложно подсчитать, что врач, не представивший бумажку о конфликте интересов, опаснее:
проститутки – в 15 раз (максимальный штраф 2000 рублей)
сутенера – в 12 раз (максимальный штраф 2500 рублей)
наркомана и распространителя венерических болезней – в 30 раз (максимальный штраф 1000рублей)
Самое смешное состоит в том, что максимальное наказание, например, за незаконное занятие частной медицинской практикой и народное целительство (статья 6.2 КоАП) составляет всего 2500 рублей. Зачем столько лет на врача учиться?
Нет необходимости далее подробно анализировать все остальные предлагаемые санкции, достаточно их перечислить:
«Статья 6.17. п.3. Непредставление или несвоевременное представление руководителем организации (учреждения) здравоохранения сведений о конфликте интересов медицинского работника, в случае невозможности его предотвращения руководителем организации (учреждения) здравоохранения, в орган исполнительной власти, осуществляющий функции по контролю и надзору в сфере здравоохранения и социального развития,- влечет наложение административного штрафа в размере от ста тысяч до ста пятидесяти тысяч рублей или дисквалификацию на срок от шести месяцев до одного года.
Статья 6.18. Непринятие руководителем организации (учреждения) здравоохранения мер, предусмотренных федеральным законом, по предотвращению или урегулированию конфликта интересов, если это повлекло за собой возникновение конфликта интересов, -влечет дисквалификацию на срок до одного года.
Статья 6.19. Несоблюдение руководителем организации (учреждения) здравоохранения обязанности по размещению информации о конфликте интересов медицинского работника,- влечет наложение административного штрафа от тридцати до пятидесяти тысяч рублей»
Утомившись, видимо, подробно формулировать составы, авторы решили наказывать оптом, за все:
Статья 6.20. Несоблюдение медицинским работником, руководителем организации (учреждения) здравоохранения ограничений (каких?), установленных федеральным законом (каким?), если эти действия не содержат уголовно наказуемого деяния,- влечет дисквалификацию на срок от одного года до двух лет.».
А в отношении фармацевтов кровожадность авторов вообще переходит через край:
Статья 6.21. Несоблюдение фармацевтической компанией, фармацевтическим работником, представителем фармацевтической компании ограничений (каких?), установленных федеральным законом (каким?),-
влечет наложение административного штрафа на граждан от десяти тысяч до тридцати тысяч рублей, на должностных лиц - в размере от тридцати до пятидесяти тысяч рублей либо дисквалификацию на срок от одного года до двух лет, на юридических лиц - от одной сотой до пятнадцати сотых размера суммы выручки правонарушителя от реализации товара (работы, услуги), на рынке которого совершено административное правонарушение, но не менее трехсот тысяч рублей, а в случае если сумма выручки правонарушителя превышает 75 процентов совокупного размера суммы выручки правонарушителя от реализации всех товаров (работ, услуг), - в размере от трех тысячных до трех сотых размера суммы выручки правонарушителя от реализации товара (работы, услуги), на рынке которого совершено административное правонарушение, но не более одной пятидесятой совокупного размера суммы выручки правонарушителя от реализации всех товаров (работ, услуг) и не менее трехсот тысяч рублей.»
Впрочем, видно, что по мере написания этой статьи авторы стали просто заговариваться, поэтому текст пониманию, анализу и комментарию не подлежит.
Выражаясь языком закона, авторы к концу свой работы впали в состояние, описанное статьей 2.8 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушения, что довольно опасно для окружающих врачей, фармацевтов да и всех остальных граждан.
Выводы и предложения
Деятельность медицинских работников и фармацевтических компаний, а также их взаимоотношения между собой вполне урегулированы нормами ныне действующего гражданского, административного, уголовного законодательства, законами о рекламе, конкуренции, государственной службе и множеством других нормативных правовых актов в различных сферах человеческой деятельности. Поэтому попытка выделить взаимоотношения медиков и фармацевтов в отдельную сферу регулирования оказалась неудачной. В лучшем случае, предлагаемые нормы дублируют существующие, в худшем – искажают их, внося неоправданный диссонанс в действующую правовую систему.
Авторам кажется, что отношения между врачами и фармацевтами изначально таят в себе какую-то угрозу. Однако, сформулировать, что это за угроза и кому эти отношения угрожают, они не могут.
Чиновникам не нравится потенциальная возможность того, что врачи в той или иной степени могут способствовать распространению лекарств определенной фармацевтической компании. Но даже если предположить, что врач этим занимается, то угроза от такой деятельности может быть реальной только в том случае, если пострадает пациент. В действующем законодательстве достаточно средств, чтобы наказать такого врача. В остальных случаях его поступки регулируются соответствующими отраслями права. Если он не платит налогов с дополнительного заработка – вступает в силу налоговое законодательство, если его деятельность противоречит условиям трудового договора – он несет ответственность (вплоть до увольнения) по трудовому законодательству и т.д. и т.п. При этом неважно, продвигает он лекарства или сапоги с колготками (с точки зрения закона разрешенное к обороту лекарство как товар ничем не отличается от любых других потребительских товаров).
Поэтому, если согласиться с логикой авторов законопроекта и создать в отношении медиков юридический прецедент, – завтра нужно будет (по аналогии и во избежание конфликта интересов) всем представителям публичных профессий (преподавателям, водителям, проводникам, продавцам, парикмахерам и т.д.) письменно сообщать о своих связях с производителями любых товаров (а чем они лучше врачей?), создавать комиссии по урегулированию конфликта интересов, парикмахер будет обязан намыливать голову клиента одновременно несколькими шампунями во избежание обвинения в предпочтении одного производителя, а автора законопроекта, если он (она) похвалит соседке купленную накануне колбасу, можно будет смело волочить в участок по подозрению в патронировании своих друзей с мясокомбината.
С учетом изложенного, не представляется возможным поддержать рассматриваемые проекты федеральных законов в нынешней редакции за отсутств