Идея о том, что при помощи каких-либо манипуляций с кровью пациента, можно очистить его тело и вылечить болезни, по всей видимости стара как человеческая цивилизация. Вода олицетворяла начало всего сущего, хаос, жизнь. Когда-то впервые в теле человека были обнаружены жидкости - возможно это произошло еще в ту пору, когда люди поедали себе подобных. Полагают, что во времена фараонов и Аюрведы возникновение болезней было впервые связано с нечистотой жидкостей тела. Безусловно, предпринимались попытки очистить "соки" тела и добиться излечения и даже омоложения. Практиковались кровопускания в контексте магичесих ритуалов. Позднее, во времена Гиппократа и его последователей, кровопускания стали применяться с научными обоснованиями. Легенда о Медее, изложенная Овидием в 7-ой книге "Метаморфоз", дана здесь в прозаическом английском пересказе. Английский стихотворный перевод совершенно растоптал могучий размер оригинала и свел тему до либретто рок-оперы:
In a large cauldron now the med'cine boils, Compounded of her late-collected spoils, Blending into the mesh the various pow'rs Of wonder-working juices, roots, and flow'rs; With gems i' th' eastern ocean's cell refin'd, And such as ebbing tides had left behind; To them the midnight's pearly dew she flings, A scretch-owl's carcase, and ill boding wings; Nor could the wizard wolf's warm entrails scape (That wolf who counterfeits a human shape). Then, from the bottom of her conj'ring bag, Snakes' skins, and liver of a long-liv'd stag; Last a crow's head to such an age arriv'd, That he had now nine centuries surviv'd; These, and with these a thousand more that grew In sundry soils, into her pot she threw; Then with a wither'd olive-bough she rakes The bubling broth; the bough fresh verdure takes; Green leaves at first the perish'd plant surround, Which the next minute with ripe fruit were crown'd. The foaming juices now the brink o'er-swell; The barren heath, where-e'er the liquor fell, Sprang out with vernal grass, and all the pride Of blooming May- When this Medea spy'd, She cuts her patient's throat; th' exhausted blood Recruiting with her new enchanted flood; While at his mouth, and thro' his op'ning wound, A double inlet her infusion found; His feeble frame resumes a youthful air, A glossy brown his hoary beard and hair. The meager paleness from his aspect fled, And in its room sprang up a florid red; Thro' all his limbs a youthful vigour flies, His empty'd art'ries swell with fresh supplies: Gazing spectators scarce believe their eyes. But Aeson is the most surpriz'd to find A happy change in body and in mind; In sense and constitution the same man, As when his fortieth active year began.
По русски прозой этот эпизод излагается довольно сухо :
"Увидав, что поспело зелье, Медея мечом перерезала горло старику Эсону и выпустила его старую кровь, Через широкую рану влила она в жилы Эсона волшебное зелье. И - о, чудо! - волосы старика прежде белые, как снег, потемнели, пропали морщины и старческая худоба, на щеках появился вновь румянец".
"Interea validum posito medicamen aeno fervet et exsultat spumisque tumentibus albet. illic Haemonia radices valle resectas seminaque floresque et sucos incoquit atros; adicit extremo lapides Oriente petitos et quas Oceani refluum mare lavit harenas; addit et exceptas luna pernocte pruinas et strigis infamis ipsis cum carnibus alas inque virum soliti vultus mutare ferinos ambigui prosecta lupi; nec defuit illis squamea Cinyphii tenuis membrana chelydri vivacisque iecur cervi; quibus insuper addit ova caputque novem cornicis saecula passae. his et mille aliis postquam sine nomine rebus propositum instruxit mortali barbara maius, arenti ramo iampridem mitis olivae omnia confudit summisque inmiscuit ima. ecce vetus calido versatus stipes aeno fit viridis primo nec longo tempore frondes induit et subito gravidis oneratur olivis: at quacumque cavo spumas eiecit aeno ignis et in terram guttae cecidere calentes, vernat humus, floresque et mollia pabula surgunt. quae simul ac vidit, stricto Medea recludit ense senis iugulum veteremque exire cruorem passa replet sucis; quos postquam conbibit Aeson aut ore acceptos aut vulnere, barba comaeque canitie posita nigrum rapuere colorem, pulsa fugit macies, abeunt pallorque situsque, adiectoque cavae supplentur corpore rugae, membraque luxuriant: Aeson miratur et olim ante quater denos hunc se reminiscitur annos."
Славно и малопонятно, но хочется повторять: "Интереа валидум позито медикамен аэно..."
Однако русский поэтический перевод С. Шервинского выглядит очень и очень достойно: "........................... ...Волоса распустивши, Медея Рдеющих два алтаря обошла по обряду вакханок. В черной крови намочив расщепленные факелы, держит Их на обоих огнях и вершит очищение старца Трижды огнем, и трижды водой, и серою трижды. В медном котле между тем могучее средство вскипает И подымается вверх и вздувшейся пеной белеет. Варит и корни она, в гемонийском найденные доле, И семена и цветы, и горькие соки растений; В них добавляет еще каменья с окраин Востока, Чистый песок, что омыт при отливе водой океана, С мясом туда же кладет и поганые филина крылья, Оборотня потроха,что волчий образ звериный В вид изменяет людской; положила в варево так же И кинифийской змеи чешуйчатой тонкую кожу: Печень оленя-самца: в состав опустила вдобавок Голову с клювом кривым вековухи столетней - вороны."
Далее, естественно, :
".....Медея свой меч обнажила, Вскрыла им грудь старика и прежней вылиться крови Дав, составом его наполняет. Лишь Эзон напился, Раной и ртом то зелье впитав, седину свою сбросил..."
Чуть позже, где-то в 350 году до Рождества Христова, Аристотель, ученик Платона и учитель А. Македонского, писал: Думаю, что утверждение Аристотеля никто, по обыкновению того времени, не проверял, но какова идея!
